На самом деле - Страница 16

Однажды Лидия Васильевна, хранитель, собрала работавших в архиве дам, чтоб отметить Восьмое марта по-русски, в бане. Взяли и Нинель. Попарились, выпили пива. Разговор про историю — основное занятие коллектива — завязался как-то сам собой. Конечно, гардеробщица упомянула Филиппенко. Но что тут началось! Распаренные, голые фанатки общепринятой неправды, раскрасневшись то ли от жары, то ли от злости, напустились на Нинель Ивановну, словно инквизиторы, словно тамплиеры, словно озлобленные кровопийцы-жидомасоны. Они ругали новатора последними словами, но при этом опровергнуть его тезисы, конечно, не могли. Отлично это понимая, архивистки прицеплялись к мелочам: к примеру, говорили, что Филиппенко сослался на статью, которой не существует; что он спутал двух царей; что где-то переврал цитату, заменив смысл прямо противоположным; что сказал «источники по этой теме отсутствуют», в то время, как их было множество… и все эти ошибки в одном абзаце. Позже гардеробщица припомнила, что Лидия Васильевна — еврейка, а еще одна из архивисток — вовсе Миллер по фамилии. Как тот проклятый немец, что якобы привез когда-то из Сибири «Повесть временных лет», безобразную немецкую фальсификацию. Эта Миллер, нервно хохоча и, видимо, чувствуя свое неминуемое поражение, твердила, что ее однофамилец притащил вовсе не летопись, а что-то там по этнографии. В общем, прикрывалась всякой белибердой. Было ясно: немке нечем крыть!

Дочитав статью про Гитлера, Нинель Ивановна охотно перешла к развороту. Он был посвящен скандалам в Голливуде. Только гардеробщица начала читать, как кто-то снова пробасил:

— Здравствуйте, мадам!

А, черт бы их побрал! Еще один посетитель за утро! На этот раз пузатенький и лысенький. Что-то многовато.

Мужчина протянул пальто. Нинель Ивановна не стала спрашивать у него документы, взяла пальто, недовольно вздохнула и понесла его на другой конец гардероба к крючку номер один: она любила развешивать вещи по порядку. Когда Нинель Ивановна вернулась, то вместо одного ученого обнаружила троих. Четвертый заходил в вестибюль.

— Что случилось? — удивилась гардеробщица. — То нет никого, то толпа. Будто сговорились!

— Ну как же! — весело ответил ей упитанный профессор. — Ведь у вас хранится научная сенсация!

— Сенсация?

— Именно! Нашли письмо к царевне Софье, — профессор подмигнул. — Только никому ни слова! Не исключено, что нас ждет целый переворот в науке!

Нинель Ивановна не знала точно, кто такая Софья, но догадалась, что речь идет о чем-то важном. Пузатый, обнаружив, что женщина заинтересовалась источником, с готовностью рассказал ей о документе и обо всем, что там якобы содержится.

— Да ладно, — пробурчал другой мужик, по виду тоже профессор. — Это все, возможно, ерунда. И даже точно, что ерунда. Нам просто любопытно поглядеть на эту подделку.

«Нет, не ерунда!» — поняла Нинель Ивановна, когда они ушли. Новость о похищении русского царя в интересах злонамеренных европейцев была очень в духе Филиппенко. Это значит, что теперь его теория могла стать общепризнанной. Причем через архив, где трудится Нинель Ивановна! Сладкое ощущение причастности к великому начало растекаться в душе гардеробщицы, словно варенье.

— Это что за делегация? — спросила студентка, спускаясь с той же лестницы, по которой только что поднялись четверо посетителей.

Вместе с ней спускался студент. Наверно, практиканты из хранилища решили сделать перерыв.

— Говорят, какую-то бумаженцию отыскали, что, мол, Петра Первого похитили. Вот, приехали читать, — сказала Нинель Ивановна с деланым равнодушием. — Ишь, как их много! С ума сойти, пять человек! Эдак они мне до вечера покою не дадут!

Дверь открылась, и вошел еще один ученый.

8

Когда поддельное письмо, случайно попавшее в читальный зал, вернулось в хранилище, Марина и Борис вздохнули с облегчением. Они надеялись, что подделку никто не заметил. Ну, взял исследователь текст, немножко посмотрел, увидел, что это не его тематика, да и отложил в сторону. А, может, и вовсе руки до этого текста не дошли: назаказывал много и что-то успел, что-то нет, да сдал всё. Ведь может такое быть? Ведь должно же?

Марина и Борис вовсе не хотели фальсифицировать научные данные. А также не хотели, чтобы их уличили в подделке исторического документа. Борису Маринин подарок уже не казался удачным, что же касается самой авторши лжеисточника, то и она больше не дорожила плодом своего творчества. Поэтому они порвали злополучное поддельное письмо на мелкие кусочки, а на место дела двадцать девять фонда Заозёрских снова водворилось настоящее послание.

Жизнь как будто бы вернулась в прежнее русло. Боря и Марина снова занимались сверкой фондов. Так как это было скучно, иногда с собой в хранилище они приносили детективы, чтобы как-то скоротать часы «работы». Результаты их труда быстро снижались, дойдя лишь до ста, а потом и до двадцать дел за день. Впрочем, это никого не волновало.

Интересные находки продолжали попадаться, но нечасто. Самыми интересными за неделю оказались документы клуба завода «Красный криолит» за пятидесятые годы, где были перечислены названия лекций и кинофильмов для пролетариев. Бориса впечатлили фильмы под названиями «Передвижная камнедробилка» и «Метод квадратно-гнездовой посадки картофеля». Он хохотал над ними полчаса. Не оставляя попыток навести Новгородцева на игривый лад, Марина спросила, на какой из лекций для рабочих он хотел бы побывать: «О дружбе», «О любви», «О пролетарском браке» или «О международном положении». Борис выбрал четвертое.